Об искушенности и чистом искусстве

- Константин, насколько мне известно, первое образование у тебя - экономическое.
- Образование - да. Но призвание - это то, о чем говорят, как о некоем осознанном выборе. У меня это не был осознанный выбор. Когда мне было 16 лет и я заканчивал школу, то понятия не имел, чем мне заниматься. И, как сейчас помню, мой дедушка сказал: "Ты же хорошо учишься по математике, поступай в инженерно-экономический институт". Дедушка, кстати, был строителем, но считал, что экономист - профессия очень перспективная. Я его послушался, отучился 5 лет, получил специальность "инженер-экономист в области строительства", и 4 года после института работал в этом направлении. К сожалению, а может быть, к счастью, я очень быстро понял, что это - не мое.
- И понял, что твое - это кино?
- Нет, о кино еще и речи не шло. Был конец 80-х годов, время бурное, перестройка, свобода слова, возможность выразить себя в каких-то творческих делах. И я стал писать рассказы, которые можно было исполнять со сцены. Очень заинтересовался, начал выступать, знакомился с актерами, выступал в Питере практически на всех сценах. Какое-то время мне это нравилось, но потом вдруг - бывает так - я понял, что общаться непосредственно со зрителем, со сцены, мне тяжело психологически. Я не шоу-мен и не актер, а актером надо родиться. Я, все-таки, человек более камерный, не люблю шумных сборищ. Буквально в один день я прекратил выступать. И совершенно случайно узнал от своего знакомого, что открываются на Ленфильме курсы киносценаристов. Он мне и сказал: "Отнеси туда свои рассказы, может, тебя возьмут". Я отнес, и полгода мне никто не звонил, я решил, что меня не приняли. И вдруг - звонок, мне говорят, что чуть ли ни на следующий день первое занятие. Вот так два года я учился писать сценарии, не знаю, научили меня чему-нибудь или нет, но в Доме Кино я бывал тогда постоянно, а в то время только там и можно было что-то хорошее из авторских фильмов посмотреть. Эра видео еще не наступила, она наступила в 90-е годы, а это был конец 80-х. Я посмотрел много разного хорошего кино, но чтобы самому снимать, и не думал. Как и о том, чтобы самому писать и пробивать сценарий. Тогда же, в конце 80-х, образовалась интересная газета, называлась она "Литератор", это была газета Союза Писателей Санкт-Петербурга. На самом деле, я рад, что 5 лет там отработал. Потому что оказаться в редколлегии с Борисом Стругацким, общаться с ним, причем довольно часто, бывать у него дома, беседовать о литературе, о кино, было очень приятно и интересно. За время работы удалось пообщаться и с Анатолием Собчаком, и с Галиной Старовойтовой, и с другими многими известными политиками. Какое-то время меня это привлекало, но потом я понял, что журналист - это образ жизни. Нельзя какое-то время дня работать журналистом, а потом идти домой и заниматься другими делами. Журналистом надо работать 24 часа в сутки. Я не был таким фанатом, и в результате, когда газета прекратила свое существование - кстати, по экономическим причинам, - я и начал думать, что мне делать дальше. Один хороший человек подарил мне видеокамеру, и с этой камерой надо было что-то делать. Конечно, поначалу я снимал какие-то ролики, потом снял один короткометражный фильм, а затем, в 1997 году, сделал первый полнометражный игровой фильм: "Моцарт в Петербурге". Его я показал режиссеру-документалисту Игорю Шадхану, и буквально через неделю этот фильм стоял в программе Петербургского телевидения. В 1998 году он вышел на видеокассетах. А дальше все пошло-поехало. 1999 год - "Я искушен в любви и в чистом искусстве", 2000 - "Марсианские хроники" (Гран-при Международного Московского фестиваля независимого кино), 2001 - "Я искушен в любви и в чистом искусстве 2". Обе серии были показаны в Германии на телевидении. 2002 год - "Бесы", 2003 - "Смежные комнаты", исполнительница одной из ролей, моя бабушка Цецилия Селиверстова, получила приз за лучшую женскую роль. Вот коротко то, что я сделал. А для полноты картины - в марте выходит моя книга, которая будет называться "Я искушен в любви и в чистом искусстве", туда войдут около 40 рассказов, сценарий "Марсианские хроники" и две повести, которые пока не экранизированы: "Я, бабушка, художник Патико и Миша Мундирашвили" и "Буря в пустыне", где действие происходит во время штурма американскими войсками Багдада во время недавней войны. Мои герои оказываются по иронии судьбы в этот момент в Ираке, ловят Саддама Хусейна и одновременно противостоят американскому гегемонизму, отстаивая патриотические интересы России, в общем, такая забавная, по-моему, и фантасмагорическая вещь, которую я бы очень хотел экранизировать. Если на это будут деньги.
- Получается довольно насыщенный режиссерский путь. Какие главные сложности, с которыми на этом пути ты столкнулся?
- Вообще, режиссерский путь состоит из одних сложностей. Тем более, надо оговориться, что речь идет не о тех фильмах, которые снимаются на наших киностудиях - скажем, на Ленфильме или на Мосфильме. Это так называемое независимое кино.
- Как ты это понимаешь?
- Кино, независимое от каких-то структур. Ведь если ты снимаешь на киностудии, ты зависим от этой киностудии, от начальства, от продюсеров, от тех, кто дает деньги. Они вправе, как им кажется (может, это и верно, я не знаю), контролировать процесс, потому что они дают деньги. Может, даже вмешиваться в этот процесс. Таких случаев много. В той же самой Америке режиссер в большинстве случаев даже фильм свой не монтирует: снял - и отдал, а там другие люди склепают. Фактически, режиссер не является автором собственного произведения. Тем не менее, я ничего не хочу сказать про эту систему ни плохого, ни хорошего. Родригес, например, сам монтирует. Дело-то не в этом. Дело в том, что для того, чтобы говорить о независимом… Скажем, было бы интересно рассуждать, если бы у меня было снято несколько как независимых фильмов, так и сделанных на киностудии, с большим бюджетом. Я мог бы сравнивать, какие положительные или отрицательные стороны у одного момента, какие у другого. Но поскольку у меня второго опыта нет, я ничего не могу сказать. Будет уже разговор умозрительный. Независимое кино не хочется называть его малобюджетным, потому что оно более, чем малобюджетное: в США, например, малобюджетным называют фильм с бюджетом до 3 миллионов долларов. Это действительно очень малобюджетное кино, поэтому приходится как-то выкручиваться. И очень часто люди идут навстречу. Например, некоторые сцены из "Марсианских хроник" мы снимали в Мариинском дворце, где нам помогли, организовали пропуска для съемочной группы. Кстати, в том же фильме есть сцена штурма Смольного. Конечно, штурм юмористический, никто не бежал с оружием. И, тем не менее, мы были остановлены ОМОНом - к счастью, не арестованы, - но дальше нам снимать не дали. Один дубль мы сняли, а дальше - все, ребята, до свиданья.
- Насколько я помню, приходилось снимать и в помещении городского Суда?
- Да, в этом же фильме есть сцена, снятая в Суде. Нам дали время на съемку. Кстати, дали всего 2 часа. Я-то не знал, чем вызвано это ограничение. Естественно, что через 2 часа была снята только половина того, что было запланировано. И тут, к изумлению всей съемочной группы, в зал заходят подсудимые, адвокаты, прокурор, короче говоря, начинается судебное заседание, самое настоящее. В этот момент скамья подсудимых там даже не скамья была, а клетка - занята актерами, судейские места заняты. И в результате образовалось два коллектива: один, собирающийся заниматься реальным судопроизводством, и другой, актерский, который тоже уходить не собирался. В результате, какое-то время оба коллектива сосуществовали вместе, пока мы в быстром темпе не досняли эту сцену. Даже адвокаты подсказывали нам, где мы допустили какие-то ошибки процессуальные. Другую сцену предполагалось снимать на городской свалке. Категорически было запрещено.
- А что там произошло?
- Мы как законопослушные граждане, поехали к начальнику свалки. Попросили разрешения. Нам сказали, что это невозможно, надо обращаться в высшие инстанции. Потом, правда, выяснилось, что этот вопрос можно было решить и проще, но мы к этому не были готовы, к решению вопроса такими способами. В итоге, мы просто отъехали на полкилометра и только начали снимать - как идет охранник. Он не поленился за нами эти полкилометра пройти. Сказал, шеф послал, проследить. Ладно, мы сказали, уезжаем. Отъехали полтора километра, ему уже было лень идти. Там и сняли.
- Профессионалы в твоей бригаде работают?
- Да. Грех жаловаться. Профессионалы работают. И снимают специалисты, и снимаются - например, Владимир Тыминский, в прошлом солист Мариинского театра, балетмейстер, Лена Шварева, актриса БДТ, Рудольф Челищев из МХАТа, Юрий Зелькин, много лет работавший на эстраде в Петербурге, в том числе и в Театре Эстрады. Есть и непрофессиональные актеры, но сыгравшие в 15, в 20 фильмах, как, например, Чернов. Этот человек - художник модельер, работал с Сергеем Курехиным над костюмами для его программы поп-механика, и очень много снимался. Евгений Волков снимался во всех последних фильмах Алексея Германа. Короче говоря, у этих людей достаточно большой актерский опыт.
- Они работают бесплатно.
- Да.
- Почему соглашаются?
- Надо у них спросить. Моя задача - дать интересную идею. Те люди, которых эта идея вдохновила на творчество, снимаются. Кого не вдохновила - не снимаются. Но таких, надо сказать, мало. Я заранее знаю. Большинство людей, которые у меня снимаются, либо мои давние знакомые, либо и недавние, но я примерно представляю, будет им это интересно или нет. Поэтому отказывались буквально считанные единицы, и всегда это были люди, которых мне просто рекомендовали: "Хочешь - поговори с ним", и было несколько случаев, когда некоторые из них отказывались. Но в принципе, в 6 фильмах у меня снималось человек двести, и отказов было 4-5.
- Люди идут, значит, работа в твоих фильмах дает им то, что они не получают, снимаясь в других картинах. Это верно?
- Если бы речь шла о звездах, у меня бы, конечно, не хватило бы наглости им предложить. Потому что я понимал бы заранее, что они не станут этого делать. Но может быть эти люди, звезды, может быть, и не были бы нужны в моем кино. Вероятно, они привлекли бы аудиторию дополнительную своим именем, но те типажи, которые я тщательнейшим образом подбирал - они меня вполне устраивают. Может быть, кому-то из них не хватает актерского мастерства, но типажно они подобраны точно, и я ими доволен.
- Что тебе мешает снимать фильмы с более объемным бюджетом?
- Мне ничего не мешает. Мне просто их никто не предлагает. Если бы предложили - я бы не отказался. Понимаешь, сами по себе деньги в руки не приходят, это известно. Над этим надо работать. Я не работал в направлении поиска денег.
- Почему?
- Может быть, в силу своего характера. Мне неприятно просить. Хотя считается, что в этом нет ничего страшного, я же прошу не себе на пропитание, а на проект, на идею. Но психология советского человека, воспитанного в той системе, мешает мне ходить и предлагать: "Вот, посмотрите, у меня есть проект, может, вложите деньги…". Мне неприятно просить чисто психологически. Поэтому я этим не занимаюсь и снимаю кино на те средства, которые мне дает собственный заработок.
- Тем не менее, бюджет бюджетом, но "Я искушен в любви и в чистом искусстве" искушенным европейским зрителем был принят и оценен.
- Ничего удивительного, он и здесь имел успех.
- Как думаешь, чем это вызвано?
- Опять-таки, что такое успех? Для одних это - коммерческий успех, скажем, "Титаника"…
- Будем говорить о зрительской симпатии. Причем, о симпатии зрителя довольно, так сказать, наевшегося бюджетными картинами.
- Приведу пример. "Я искушен в любви и в чистом искусстве" был показан на канале ТНТ, и у них есть в Интернете гостевая книга, где были отклики зрителя на этот фильм. Как раз очень хорошая иллюстрация к тому, о чем мы сейчас говорим. Те люди, которые не воспринимают другое кино кроме, условно говоря, голливудского, которым необходима эта лакированная конфетка, оберточка и все прочее - они и восприняли соответственно. Те люди, которым интересно увидеть что-то другое - давали потрясающие отклики. Аудитория-то разная. Речь идет о том, чтобы найти свою аудиторию. На самом деле, она есть. Но независимое кино не отрекламировано, в нашей стране практически нет фестивалей независимого кино.
- Есть фестиваль "Дебошир", есть "Стык", для независимого кино открыты двери "Черного ящика", "Послания к человеку"…
- Да, но на самом деле - это очень мало. А что касается "Послания к человеку", это фестиваль документального кино, но, например, мой фильм "Смежные комнаты" был отвергнут со скандалом, с заявлением, что я оскорбил просмотровую комиссию, предоставив его для просмотра. Они были возмущены, прислали гневное письмо. Это их право, их фестиваль, я отношусь с пониманием. Если бы я проводил свой фестиваль, то тоже был бы вынужден кому-то отказывать. Другой вопрос, что, вообще-то говоря, в этом письме прозвучала типично советская точка зрения: что не нравится нам, не понравится никому. Напрямую это сказано не было, но ощущалось. Я категорический противник такой позиции.