...Нет! Я не журналист! Да, я и не политолог. Однако сидел-сидел, да и надумал поделиться коротенько своими частными мыслями, оформленными в слова, по поводу времени когда был снят фильм, не предполагавший наличие слов. Это теперь, анализируя прошедшую кучу минут и часов можно что-то сформулировать и подитожить. Тогда этого было сделать нельзя никак. Тем не менее уже происходили те процессы, что давали пищу для подсознания, которое в свою очередь пробуждало фантазию, рождавшую образы.
       Что, собственно, происходило? Что-то там в Риге, в Нагорном Карабахе, убили Талькова, погиб Башлачев. Но именно смерть Виктора Цоя на мой взгляд была концом романтического периода “перестройки” и той благодатной оттепели второй половины 80-х годов, что собирала целые площади жаждущих свободы людей. Конечно, была потом романтика победы над “путчистами” и всеобщее полугодовое ликование в прессе (помню, я тогда никак не мог понять, когда же появятся в газетах конкретные планы переустройства страны, а все ограничивалось геральдикой, прихватизацией заводов и переименованием городов), штурм и пожар Белого дома (бывшие друзья, ставшие врагами, посадка и высадка из “Матросской тишины” с новыми назначениями впоследствии) и прочие мелкие радости.
        И все-таки только 80-е несли в себе радостный заряд какого-то счастья, свежести, молодости страны и готовности людей к переменам. Закончились 80-е - и прошла “пятилетка перестройки”, что явила всему миру надежду на обновление столь взрывоопасной державы. 90-й год был временной границей, после которой начались суровые будни: павловская реформа (обмен всех денег за один день), совершенно пустые прилавки продовольственных магазинов, жесткая карточная система и сводки, что продуктов в городе осталось на 20 дней (моя бабушка тогда вспоминала блокаду Ленинграда и говорила, что после блокады это был самый тяжелый период для жителей города).
       ...Помню как однажды вечером, возвращаясь с телецентра, я забрел в поисках съестного в огромный сталинский рыбный магазин на Петроградской, все полки и стены которого были уставлены до потолка лишь одним наименованием товара: “консервами из кукумарии”. До сих пор не знаю кто такая эта “куку” Мария, но название запомнил на всю жизнь... Это было самое сильное отравление - встать с постели после пресловутой кукумарии я не мог неделю ! Именно тогда, в бреду, вероятно, у меня зародилась мысль снять “Ночи полнолуния”...

(от автора)