Независимое творчество, как известно, не знает запретных тем. Только сами авторы имеют право решать, что они будут исследовать на этот раз, какими методами и до каких пределов. Относиться к существованию такого подхода к работе можно по-разному, но даже самое яростное отрицание не в силах отменить того факта, что некоторые наши современники решают работать именно так.
Дмитрий Фролов и его команда сняли фильм по Евангельским мотивам. Как они посмели? Очевидно,как обычно-взяли и сделали. И что получилось? Что,что-кино! И легкое недоумение: как это может быть, что с одной стороны их обвиняют в богохульстве и ереси, а с другой- в религиозном фанатизме. Что тут можно сказать? Если бы Д.Фролов был фанатиком,он не снимал бы кино, потому как профессия режиссера не считается подходящей "благочестивому христианину". Другая крайность- неприятие самой возможности прикоснуться к Писанию средствами кинематографа, подкрепленная железобетонной аргументацией, сводящейся к вечному "нельзя потому что нельзя". Любое изображение Христа, кроме иконы- кощунственно по определению, кино снимать- грешно, а признать за художником право быть судимым по его законам- чуть ли не прямой сатанизм. Между тем Церковь вовсе не так агрессивна по отношению к искусству, как некоторые её адепты."Есть что-то в каждом творчестве (мысль, наука, художество), что в себе содержит семя вечности, свой "семенной логос", роднящий его с Первоисточником премудрости, с Предвечным Логосом. И это вечное создание рук человеческих и перейдёт в вечность в своём нетленном, преображенном облике и останется пребывать в невечернем дне Царствия. Как мысли, звуки, слова, линии таинственно появились в творческом уме человека откуда-то, из какого-то умопостигаемого мира. так они, верим мы, опять-таки таинственно преобразившись, уйдут в вечность для бесконечного бытия... Есть какой-то смысл, какой-то логос творчества. нами ещё невидимый и непостижимый. Отрицать его было бы величайшей бессмыслицею. Это значило бы отнимать божественный смысл назначения человека". Автором этих слов является отец Киприан (Керн), православный архимандрит.
Конечно, бывает тёмное искусство, и никто не призывает к объявлению любого творчества богоугодным. Но что есть богохульство в сущности своей, как не сознательный акт воли человека, бунтующего против Творца. В "Бабушкином Апокрифе"бунта нет. Чтобы не впасть в ложный и от того кощунственный пафос, Д.Фролов изначально отказывается от попытки экранизировать Евангелие. На экране- не Христос, а детские представления о Нём героини- наивные, отрывочные и поэтому особенно трогательные. Авторы фильма совершенно не имели амбиций показать нам мир Христа и Апостолов с помощью средств авторского кино, так как прекрасно понимали, что эта задача действительно непосильная. Да, сама мысль о том, что актёр будет старательно "входить в образ" Христа, непереносима для верующего человека. Но в сознании каждого христианина есть определённое представление о Нём, более того- этого представления не может не быть, а раз так, то возможна попытка воспроизвести его на экране. Д.Фролов снял фильм не о Христе, не о христианстве, а о человеке, самом начале пути христианина, об истоках Веры. Ему удалось найти именно тот ход, который позволил актёрам даже не пытаться ничего сыграть, прожить или почувствовать, потому что невозможно перевоплощение в смутные образы, мелькающие в воображении маленькой девочки. "Бабушкин Апокриф"-это лубочная картинка или детский рисунок, а не икона.
Бесспорной удачей является сама конструкция фильма- набор картинок, эпизодов, перемещений; ярких, красочных, и в то же время ускользающих, как детские воспоминания. Рыбаки сидят среди почти неестественно огромных лопухов - и в этом правда детства,когда всё кажется больше. Обычные удочки вместо сетей и лодок у жителей древней Иудеи тоже отсылают зрителя в то время, когда он, наивный, мог представить рыбака только с удочкой, потому что не знал, как ещё можно ловить рыбу. Мир впечатлений ребёнка отражен в фильме с удивительной точностью. Интересна работа художника по костюмам (в этом качестве неожиданно выступил выпускник мастерской Г.Козлова, ныне актёр Театра на Литейном, Александр Безруков)- точно соблюдая силуэт костюма тех времён, он не стремится к полной достоверности, сознательно усиливая ощущение лубка, ряженности, детскости.
Сегодня уже мало кто помнит, что всего несколько десятилетий назад в деревенских домах рядом с иконами ещё можно было увидеть лубочные картинки на религиозные темы. Они окончательно исчезли из обихода только в 60-х годах прошлого века. Конечно, их создатели не были профессиональными иконописцами или знатоками богословия. Рисовали, как умели, как чувствовали, не зная ни правил, ни канонов. Простые необразованные люди, самородки, стремились прославить Бога своим творчеством, что находило отклик в душах таких же крестьян или мастеровых, как они сами. То же самое делает Д.Фролов, только вместо красок он использует киноплёнку. Ещё никому не удалось снять фильм-икону, может быть, это окажется невозможным, хотя если вспомнить такие определения иконописи, как "богословие в красках" и иконы-"окно в иной мир", то не стоит отрицать саму возможность осуществления идеи "богословия на плёнке", в конце концов все прекрасно помнят фильм А.Тарковского "Андрей Рублёв", который смело можно назвать житийным. Авторы "Бабушкиного Апокрифа", конечно, не ставили перед собой столь высоких задач, они рисовали лубочную картинку, которая, не устремляясь ввысь, просто и незатейливо греет сердце. И в этом они преуспели.

Н Легкова